Сегодня хочу рассказать об авиаторе, который стал прототипом героя моей новой книги. Он же меня на нее и вдохновил. Пару лет назад, я, изучая архивы, когда работала над книгой о Лидии Зверевой, увидела фото красивого молодого человека. Его звали Владимир Гарлинский. Кроме того что он авиатор, я больше ничего не знала. Но очень захотела узнать…. На сегодняшний день мне удалось восстановить большую часть его жизни. Но где и чем эта жизнь закончилась я пока не знаю и поиск не останавливаю. А сегодня Владимиру — 130 лет. Поэтому решила поделиться тем, что мне известно о нем.
Что случилось с родителям неизвестно, но Владимир попал в Гатчинский сиротский институт. И выпустился из него в 1908 году. Затем уезжает в Витебск, но в сентябре того же года он поступает на Металлургический факультет Политехнического университета и возвращается в столицу. Через два года переводится на более дешевый Экономический факультет из-за личных обстоятелств. Однако «образования не кончил в виду начала войны».
Когда и при каких обстоятельствах Гарлинский увлекся авиацией неизвестно и можно только предполагать, что влияние на увлечение могла оказать мода и, возможно знакомства. В 1913 году Владимир уже член Императорского всероссийского аэроклуба. Он заместитель секретаря спортивного комитета. Был дружен с авиаторами Петром Евсюковым и Александром Агафоновым. А поручителями на его свадьбе с дочерью богатого воскресенского дворянина ( за правку спасибо большое краеведу С. П. Носикову — прим. автора) Анны Мингалевой в сентябре 1912 года были военный летчик, поручик Дмитрий Николаев и авиатор Григорий Пиотровский ( со стороны невесты). Правда, брак был не долгим. Гарлинский подал прошение о разводе весной 1914 года, а официально их развели в 1915 году.
Бреве Гарлинский получил только в мае 1913 году. Участвовал в 3-ей Всероссийской авианеделе:
«Сегодняшний день авиационной недели прошёл в полётах на высоту, на наименьшую восьмёрку и на наиболее красивый полет. Летали: Габер-Влынский, на «Дуксе», Гарлинский, Агафонов, Колычев и Евсюков, все на «Фармане»…», — писали газеты.
Гарлинский получил приз «за первый выход во второй день и за точность спуска».
Собирался участвовать в перелете Петербург-Одесса на приз князя Абамек-Лазарева. Но, вероятно, так и не собрался…
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
26 июля 1914 года Владимир становится добровольцем и уже на следующий день выступает в поход. Сначала он летчик-доброволец 22 корпусного авиаотряда. Летает, как пишут о нем в донесениях, в начале войны много и упорно. Уже в сентябре 1914 за боевые разведки он получает звание младшего унтер-офицера и тогда же в сентябре ему дают звание старшего унтер-офицера за то, что удачно спланировал к своим, когда у него остановился в воздухе мотор над территорией неприятеля.
В январе 1915 получает звание прапорщика, в мае 1915 года был достоен звания «военный лётчик» за боевые полёты. С сентября 1915 и до 4 апреля 1916 года он лётчик 7-го корпусного авиаотряда. С октября 1915 он какое-то время проводит в Петрограде обучаясь полетам на «Вуазене». Присутствовал на похоронах авиатора Сергея Уточкина.
4 апреля 1916 года он был назначен в 12-й авиаотряд истребителей.
Где-то тут есть еще один эпизод, как они с будущим летчиком Яном Махлапу прогнали немца в районе Риги. Оба были на боевом задании. И немец открыл огонь по самолету Махлапу. А Гарлинский стал палить по немцу. Немец улетел.
В служебных документах уже в Польской армии во Франции Гарлинский укажет, что дослужился до подпоручика, но «в виду революции производство не состоялось».
Получил награды: Георгиевские кресты 4-й и 3-й степеней; ордена Св. Анны 4-й степени «За храбрость», 3-й степени с мечами и бантом. В автобиографии еще упоминается Святой Станислав 3-ей степени с мечами и бантом, но документов об этом награждении я пока не нашла.
В августе 1917 года Гарлинского переводят «в виду усталости» начальником базы при 12-ой армии. Но это уже не так важно, потому что еще 26 апреля 1917 года инспектор авиации Северного фронта полковник Кравцевич наложил свою резолюцию на аттестации: «Как лётчик-истребитель не обладает достаточным сердцем. В остальном согласен». Это он согласен с тем, что Гарлинский парень ответственный, его ценят и уважают в части и «благодаря своей опытности и знанию авиации, бывший лётчиком ещё мирного времени, благодаря своей интеллигентности, смелости, желанию служить Родине быстро выдвинулся, получил Георгиевские кресты 4-й и 3-й степеней, чин прапорщика и звание «военный лётчик» за отличия в дела против неприятеля. Служил при многих начальниках, ему приходилось часто оставаться и временно командующим отрядом, обстоятельство, сделавшее из него офицера, ничем не различающегося от кадровых его товарищей. Любим товарищами, ценим начальством, смелый, знающий своё дело военный лётчик»… А 23 августа Кравцевич добавил: «С марта 1915 года по 1 апреля 1917 года им (Гарлинским) совершено 49 полётов (46 часов 6 минут). Ходатайствую об отчислении лётчика 12-го авиаотряда истребителей прапорщика Гарлинского, который всегда летал очень мало, а последних 6 месяцев не летал совершенно».
Дальше идет обмен любезностями. Так, например, знаменитый Ткачев будет просить оставить Гарлинского, мол он нам еще пригодится как технический специалист, ведь до войны Гарлинский «сдавал самолеты военному ведомству». Но Кравцевич ответит, что Гарлинского с этой стороны не знает, а потому нечего делать Гарлинскому в действующей армии. В августе Гарлинский еще успевает посидеть в солдатском комитете, а в сентябре в Петрограде, поселится в военное гостинице (это нынешняя «Астория»). Он еще в резерве действующей армии. По ходатайству знакомых авиаторов пытается податься в Увофлот и попадет туда, правда не надолго. Тот через месяц прикроют.
В ноябре 1917 он зачисляется в Польский легион. В конце января 1918 выезжает во Францию через Мурманск.
ФРАНЦИЯ
Как писал в своих воспоминаниях о создании Польской армии во Франции российский и польский авиатор Сергей Абжолтовский, авиационный персонал Польской армии во Франции (а также большинство механиков унтер-офицеров) состоял в основном из военных бывшей российской армии.
«После тяжелого путешествия мы встретились в начале мая 1918 года во Франции, в польском лагере для новобранцев в Силле-ле-Гийоме… Мы были приняты в армию Национальным комитетом в Париже, мы узнали от Р. Дмовского, что польская авиация будет создана, и мы будем назначены туда <…> К сожалению, систематическая организационная работа вокруг нашей авиации началась только после прекращения огня, то есть в ноябре 1918 года. Однако наше пребывание в лагере Силле-ле-Гийом было не без последствий<…> Недалеко от столицы Бургундии, в аэропорту в Лонгви-ле-Дижоне, французы руководили еженедельным курсом, где кандидатов в пилоты знакомили с аэродинамикой, теорией конструкции планера и строением авиационных двигателей. Там они также ждали свободных мест в пилотных школах, которые могли длиться 2 или более недель», — вспоминал он.
Гарлинский, как и другие польские авиаторы были отправлены в школу в Лонгве. Это был первый «эшелон» польских летчиков во Франции.
С отправкой их в летные училища медлили.
«Мы побывали в знаменитых бургундских погребах в окрестностях города, в самом городе завели разные знакомства, но, мы скучали и нервничали, особенно младшие офицеры. Французы и Франко-польская миссия забыли о нас», — вспоминает он.
Однако в последние дни августа четверых летчиков, в том числе и Владимира Гарлинского отправили в школу высшего пилотажа в По.
«С этого момента обучение пошло обычным путем. В первый день в По (28 августа 1918 года) мы сделали несколько кругов на Ньюпортах, на следующий день был пилотаж, на третий день-групповые полеты, затем — учения с пулеметом, и школа была закончена.
При обращении утром 4 сентября мы услышали, что уже на следующий день будет направлены в Школу стрельбы Бискаррос, в небольшом городке на берегу океана, на юго-запад от Бордо… Следующим и последним этапом нашего обучения была школа Моранов XXX, в Вове (около Шартра).
Наконец, в середине октября мы оказались в резерве состава Верховного Командования, также в окрестностях Шартра. Утром и вечером мы летали на «Спадах», готовясь к отъезду на фронт. Вскоре поручик Гарлинский отправился в Центр подготовки к воздушному бою и воздушной бомбардировке», — отмечает Абжолтовский.
В 1919 году он переходит из православия в католичество.
После 1921 года он офицер запаса 1-го воздушного полка. А в 1928 году Польская армия потеряла с ним связь.
До 1929 года он точно работает в компании «Эйр-Экспорт» авиатора Луи Жануара коммерческим директором. Фирма распространяла и продавала комплектующие, и даже сами автомобили таких брендов как: Panhard Левассор, Renault , Lorraine-Dietrich и Delage. Сам Жануар помимо самолетов еще разрабатывал мотоциклы и автомобили La Janoir.
В 1927 году Владимир женился на уроженке Антверпена Анжелине Антуанетте Жозефине Стерлинг. И 21 октября 1929 года у них родился сын — Стефан Владислав Станислав.
C 1931 году Гарлинский является торговым представителем PZL (главный производитель авиатехники в Польше в период между мировыми войнами) во Франции. Участник авиасалонов в Париже.
После Второй мировой войны он с семьей проживал в городе Лонс в Нижних Пиренеях. На этот момент Владимир работал контролером.
Недавно мне удалось отыскать следы его сына в Швейцарии.
Ирина Лисова 
Как в жизни одного человека могут переплестись сразу несколько стран: авиатор Владимир Гарлинский: 5 комментариев